Барон Н. Власть и пространство: Автономная Карелия в советском государстве, 1920—1939: Пер. с англ. М., 2011. Опубликовано в реферативном журнале: Социальные и гуманитарные науки. Отечественная и зарубежная литература. Сер. 5, История / РАН. ИНИОН. Центр социальных науч.-информ. исслед. Отд. истории. М., 2013. № 1. С. 82—85.

БАРОН Н. ВЛАСТЬ И ПРОСТРАНСТВО: АВТОНОМНАЯ КАРЕЛИЯ В СОВЕТСКОМ ГОСУДАРСТВЕ, 1920—1939. — М.: РОССПЭН: ФОНД «ПРЕЗИДЕНТСКИЙ ЦЕНТР Б. Н. ЕЛЬЦИНА», 2011. — 399 с.: ил.

Книга Ника Барона, преподавателя российской и восточноевропейской истории XX в. и исторической географии в Ноттингемском университете (Великобритания), основанная на рассекреченных с началом Перестройки документах партийных, государственных и правоохранительных органов, посвящена созданию, территориальному, экономическому и демографическому развитию советской Карелии в 1920—1939 гг., политическим отношениям между Москвой и лидерами республики, массовым репрессиям против местного населения, начавшимся в 1937 г. «Особо акцентируются следующие темы: роль государственной границы, теория и методы изменения региональных границ, использование ресурсов, создание транспортной сети и роль территориальных экономических систем в общем разделении труда, перенос поселений, в особенности с помощью принудительных трудовых лагерей, развитие механизмов и методов политического контроля, истоки, характер и последствия репрессий» (с. 18). Монография состоит из введения, шести хронологически расположенных глав, заключения, хорошо иллюстрирована фотографиями, различными таблицами, а также картами, что не часто встречается в исторических сочинениях, снабжена библиографическим указателем.

Открывается книга кратким историческим очерком территории Карелии, которая с начала XIV в. являлась спорной пограничной областью между Швецией и Россией, причём оба государства относились к ней, как к отсталой периферии. Лишь вхождение Финляндии в состав Российской империи положило конец этим спорам, но породило другие проблемы: Карелию «открыли» для себя финны. С конца XIX в., с развитием финского национализма, население данной территории стало восприниматься в Финляндии как носитель древних национальных знаний, а в среде радикальных националистов начали раздаваться призывы создать «Великую Финляндию» вплоть до Урала с включением в неё всех финно-угорских народов. Однако во время Гражданской войны Карелия добивалась независимости и от России, и от Финляндии.

Создать советскую Карельскую автономную область как образец будущей объединённой финско-карельской советской республики, куда переберутся на жительство несколько тысяч финских иммигрантов, предложил Ленину финский социалист-иммигрант Эдвард Гюллинг (он же и возглавил впоследствии правительство Карелии). План Ленину понравился, и в июне 1920 г. ВЦИК издал резолюцию об образовании Карельской трудовой коммуны (КТК). Этот шаг российского правительства оказался решающим козырем в проходивших в то время переговорах с Финляндией: финны согласились подписать мирный договор. Поначалу ни административный статус, ни точные границы новой автономии не оговаривались. Граница с Финляндией, протяжённостью 1245 км, была определена и закреплена соглашением лишь в июне 1922 г., её охрана возлагалась на ГПУ. К 1924 г. определились и внутренние границы КТК — её территория была увеличена за счёт областей с русским населением; правда, это привело к тому, что титульный этнос оказался в собственной республике меньшинством. Хотя финны составляли около 2% населения, государственным языком Карелии был объявлен финский, что вызывало недовольство русских и карелов (последние финского языка не понимали, так же как финны не понимали карельский).

Экономическое развитие КТК Гюллинг и красные финны, возглавившие республику, в первую очередь связывали с разработкой природных богатств территории. Лесозаготовка, переработка древесины и её экспорт, использование рек для сплава леса и строительства гидростанций, добыча полезных ископаемых позволили бы Карелии иметь доходную экономику. В начале 1920‑х годов КТК получила от центра значительную экономическую свободу, вплоть до возможности оставлять 25% валюты, поступавшей от продажи леса. Автор отмечает, что ни одна даже союзная республика таких льгот не имела. Однако в республике катастрофически не хватало рабочих рук, особенно квалифицированных. Гюллинг намеревался решить эту проблему за счёт иммигрантов из Финляндии, Канады и других северных стран. В начале 1920‑х годов несколько тысяч иностранцев действительно приехали в Карелию, но гораздо меньше, чем он рассчитывал. К тому же Москва вскоре воспротивилась притоку большого количества финской рабочей силы. Тем не менее в условиях НЭПа бюджет КТК не был дефицитным.

Уже к концу 1920‑х годов рухнули большевистские иллюзии относительно победы мировой революции и вхождения Финляндии в СССР, началось строительство социализма «в одной отдельно взятой стране». Государственная граница наглухо закрылась. В течение 1930‑х годов полоса вдоль неё шириной сначала 50, а затем 100 км была фактически изъята из-под власти местного руководства и передана в ведение погранохраны, т. е. ГПУ-НКВД, а «неблагонадёжное» (в основном карельское) население с этой территории выселено целыми деревнями и посёлками восточнее. Тем не менее в течение 1931 и 1932 гг. 10—15 тыс. финских рабочих, спасаясь от безработицы дома, незаконно приехали в КТК. Большинство из них было арестовано и отправлено на работу за Урал. Но многие разочарованные иммигранты, ранее приехавшие в республику, бежали через границу в Финляндию.

В течение 1930‑х годов Карелия также фактически потеряла контроль над территорией, отданной Мурманской железной дороге (руководство дороги подчинялось центральной власти) под вырубку леса и экономическое освоение, и обширные лесные угодья, переданные Соловецкому лагерю особого назначения, разросшемуся к тому времени с островов на материк. Свой кусочек «отхватил» и Беломорско-Балтийский канал, прошедший по карельским землям. Причём всё это были зрелые и достаточно доступные леса, приносящие доход республике. Однако первую пятилетку Карелия с трудом, но выполнила в основном за счёт лесозаготовок, производимых с использованием сезонных рабочих, привлечённых из других районов Союза. Хотя в первой пятилетке и планировалось развитие республиканской промышленности, в основном имелась в виду лёгкая промышленность (производство строительных материалов и лыж), основу экономики по-прежнему составляла лесная отрасль. Руководство КТК было против такой специализации, но набравший силу Сталин считал, что в приграничной республике незачем развивать стратегические виды промышленности. Планы Гюллинга по созданию образцовой всесторонне развивающейся советской республики оказались никому не нужны, более того — они шли поперёк планов Москвы. В результате к началу второй пятилетки от автономии Карелии практически ничего не осталось: она лишилась всех льгот и полностью потеряла контроль над своей экономикой. В 1935 г. красные финские лидеры во главе с Гюллингом были отстранены от руководства республикой и отозваны в Москву. В 1937 г. все они были арестованы и расстреляны.

С началом коллективизации и раскулачивания Карелия стала местом ссылки бывших кулаков-спецпереселенцев; многие освободившиеся из лагерей ГУЛАГа заключённые также оставались в республике. Помимо этого руководство Беломорско-Балтийского канала для колонизации территории вдоль него привлекало переселенцев из других районов СССР. Всё это привело к уменьшению доли коренного населения республики, которое по данным переписи 1939 г. составляло всего 27% (суммарно карелы, вепсы и финны). Таким образом Карело-Финская республика существовала лишь де-юре. Фактическая власть принадлежала Москве, местные руководители каждый свой шаг должны были согласовывать с центральными властями.

М. М. Минц