Воробьёва О. В. Русская Америка в XX веке: Историко-культурный аспект. М.: ИНФРА-М, 2010. 203 с. Опубликовано в реферативном журнале: Социальные и гуманитарные науки. Отечественная и зарубежная литература. Сер. 5, История / РАН. ИНИОН. Центр социальных науч.-информ. исслед. Отд. истории. М., 2012. № 3. С. 160—163.
ВОРОБЬЁВА О. В. РУССКАЯ АМЕРИКА В XX ВЕКЕ: ИСТОРИКО-КУЛЬТУРНЫЙ АСПЕКТ. — М.: ИНФРА-М, 2010. — 203 с.
Реферируемая монография представляет собой исследование важнейших направлений, форм и результатов культурной и просветительской деятельности российской эмиграции в США и Канаде в XX в. В книге воссоздаётся картина становления и развития институциональной основы историко-культурного и просветительского движения в Нью-Йорке, Сан-Франциско, Монреале и других центрах русского зарубежья в Северной Америке: музеев, архивов, школ, театров, музыкальных коллективов, клубов, издательств, церковных общин и др. Автор анализирует вклад различных волн российской эмиграции в культуру и искусство Русской Америки и общее культурное взаимодействие на Североамериканском континенте, раскрывает влияние созданных русскими эмигрантами культурно-просветительских учреждений, литературы и периодической печати на подрастающее поколение, сохранение им культурно-языковой идентичности. В монографии раскрывается также тема сохранения и возвращения на родину историко-культурного наследия Русской Америки.
Книга состоит из предисловия, пяти глав и послесловия; приложением дана резолюция Форума российских соотечественников в США 20 июня 2008 г. (Нью-Йорк).
К началу XX в. в США и Канаде существовала многочисленная колония российских трудовых мигрантов (гораздо более многочисленная, чем первая послеоктябрьская белоэмигрантская волна), которую составляли люди, в массе своей не считавшие себя эмигрантами, приехавшие в Америку исключительно на заработки. Интеллигентская часть этой колонии развивала традиционные для России формы культурно-просветительской работы, т. к. большая часть русских рабочих и фермеров была полуграмотна или вовсе неграмотна и нещадно эксплуатировалась. «Характерной чертой общественной жизни российской эмиграции в США и Канаде было соединение благотворительных и культурно-просветительных функций в руках одной организации в рамках города, штата, провинции или церковного прихода» (с. 13).
Несмотря на то, что в 1920‑е — первой половине 1930‑х годов некоторые крупные объединения российской эмиграции находились под влиянием социал-демократов, левых либералов и анархистов, основная масса русской колонии к белой эмиграции отнеслась сочувственно. Однако к общественным акциям, направленным против большевистской России, большинство эмигрантов оставались равнодушными. Эмигрантские организации в основном сосредотачивали свои усилия на благотворительности и просвещении, помогая людям психологически адаптироваться к совершенно новым, во многом чуждым для них условиям американской жизни и получить образование. В эти годы создаются свои профсоюзы, открываются детские и взрослые школы, ремесленные курсы. Помимо просветительства и благотворительности эмигрантские организации занимались также книгоизданием на русском языке, что способствовало сохранению культуры и традиций. В начале 1920‑х годов создаются народные университеты; не будучи высшими учебными заведениями в точном смысле слова, в Русской Америке они «явились единственным типом образовательного учреждения, приближавшегося по своим задачам и программам к высшей школе» (с. 17). Воробьёва выделяет интересную деталь: во всех народных университетах изучение русского языка было обязательным, английский же учили только те, кто плохо его знал. Объясняется это тем, что эмигранты до конца 1920‑х — начала 1930‑х годов не стремились ассимилироваться, надеясь вскорости вернуться в Россию. Для желающих получить образование в американских учебных заведениях «с 1920 по 1945 г. в Нью-Йорке действовал учреждённый А. Р. фон Виреном Русский студенческий фонд, благодаря которому получить образование в 106 колледжах и университетах США смогли более 600 российских эмигрантов» (с. 16).
В конце 1920‑х годов, когда стало ясно, что большевики утвердились в России надолго, в среде эмиграции стало проявляться стремление к ассимиляции с сохранением, однако, своих культурных традиций и языка. С этой целью начали создаваться различные общественные объединения. В большинстве крупных городов Северной Америки (Нью-Йорк, Чикаго, Сан-Франциско, Монреаль и др.) возникли русские культурные центры, издательства, лектории, театры и музыкальные коллективы, продолжающие свою работу по сей день. Крупнейшим центром культурной активности российских эмигрантов был и остаётся Нью-Йорк, где в силу экономических причин (в крупном городе легче найти работу) образовалась самая большая в США русская диаспора. «В рамках Русской Америки возникло также несколько компактных колоний, становление которых было связано с общественной и деловой активностью отдельных лиц — представителей российской эмиграции» (с. 29), как, например, в Стратфорде, куда переместилась в 1929 г. фирма А. А. Сикорского.
Культурно-просветительская деятельность русской диаспоры в Канаде в первой половине XX в. не была столь активной, как в Соединённых Штатах, в силу её относительно небольшой численности и разобщённости. Выходцы из России работали в основном на сельскохозяйственных фермах, жили в глубинке обособленными общинами, где общественная жизнь была развита слабо. Тем не менее в 1924 г. в Монреале был создан Союз русских тружеников, которым была организована школа и библиотека. В столице Канады действовало несколько украинских организаций, т. к. ещё с конца XIX в. в этой стране сложилась довольно крупная диаспора эмигрантов с Украины. Расширение русскоязычных культурно-просветительских организаций значительно активизировалось лишь в 1960—1980 гг., когда Канада начала привлекать вторичных русских мигрантов из Европы, а также политических эмигрантов из СССР.
Культурные центры русских эмигрантов Америки не прекратили свою работу и во время Второй мировой войны, заняв в большинстве своём оборонческую позицию. Ими организовывались сборы средств в помощь воюющему с гитлеровцами СССР, распространялись брошюры и проводились лекции с разъяснением необходимости и важности такой помощи.
Немаловажную роль в жизни российской эмиграции в Северной Америке играли различные организации русских офицеров, возникшие ещё в 1920‑х годах и значительно пополнившиеся в 1940‑е — 1950‑е годы за счёт мигрантов из Европы и Китая. И если в межвоенный период эти организации ставили своей задачей «сохранение воинской организации и готовность к возобновлению вооружённой борьбы с большевизмом» (с. 84), то в послевоенные годы их деятельность сосредоточилась на издательской деятельности, благотворительности, работе с молодёжью, поддержке и чествовании ветеранов, а также на сохранении воинских реликвий, наград, иных вещественных и документальных памятников отечественной истории. Наиболее значимые музеи и архивы Русской Америки возникли именно благодаря этой их работе. Многие из этих объединений продолжают свою деятельность и сейчас, трансформировавшись после войны в ветеранские организации. Например, Общество русских ветеранов Первой мировой войны в Лос-Анджелесе в 2005 г. отметило свой восьмидесятилетний юбилей.
Подводя итоги, Воробьёва пишет, что социокультурный феномен Русской Америки стал возможен благодаря усилиям нескольких поколений эмигрантов, стремившихся сохранить и передать потомкам русский язык и культурные традиции. Конечно, в условиях американского «плавильного котла» большинство эмигрантов ассимилировалось, тем не менее в 1990 г. в США из трёх миллионов русских американцев 1 миллион 300 тысяч считали русский язык родным. Это значительно облегчает налаживание и поддержание культурных связей с современной Россией.
М. М. Минц