Идея записаться наблюдателем появилась ещё в декабре. Отчасти тому способствовали первые протесты после выборов в Госдуму и общее ощущение того, что после нескольких лет застоя ситуация наконец-то начала меняться, отчасти же — явный успех, достигнутый на парламентских выборах проектом «Гражданин наблюдатель», отчёты которого регулярно публиковались в «Новой газете». То, что общий уровень фальсификаций ещё в 2008 году достигал 20 процентов, было в принципе общеизвестно, но когда были обнародованы истинные результаты прошлогодних выборов, на этот раз рассчитанные с довольно высокой степенью точности по научно обоснованной методике, из которых к тому же следовало, что при честном подсчёте голосов «Единая Россия» потеряла бы не только конституционное, но и простое большинство голосов в нижней палате, а «Яблоко» преодолело бы семипроцентный барьер, это производило сильное впечатление.

Особенность стратегии «Гражданина наблюдателя» состоит в том, что наблюдение организуется на ограниченном количестве «эталонных» избирательных участков, на каждом из которых должны присутствовать три общественных контролёра с разными статусами: один представитель СМИ, один наблюдатель и один член участковой избирательной комиссии с правом совещательного голоса. В Москве на выборах 4 декабря удалось охватить примерно 5 процентов участков, с одного процента участков наблюдателей удалили, так что дальнейшие расчёты проводились по четырёхпроцентной выборке, что, тем не менее, довольно много; в провинции выборка была существенно ниже. На выборах 4 марта «Гражданин наблюдатель» сумел охватить в Москве уже каждый третий участок; кроме того, на многих участках работали представители Лиги избирателей и ряда других объединений, возникших уже после думских выборов, а также ассоциации «Голос». «Моей» группе достался участок № 2040 в Чертаново Южном (район можно было выбрать при регистрации в проекте, просто в Чертаново особенно не хватало людей). У меня был мандат представителя СМИ от газеты «Мой район».

Как мы позже выяснили, участок, на котором нам пришлось работать, пользовался дурной славой. На выборах 4 декабря явка на нём составила 73 процента, причём «Единую Россию» поддержали 73,72 процента проголосовавших, что резко превышало даже официальные показатели по Москве.

Обустройство самого участка в целом соответствовало закону, хотя и не полностью — так, увеличенную форму протокола муниципальных выборов мы обнаружили случайно уже после завершения голосования, поскольку размещалась она… на оборотной стороне той доски, на которой была наклеена увеличенная форма «президентского» протокола. Других нареканий участок не вызвал. Помещение для голосования полностью просматривалось с любой точки (кроме тех моментов, когда избирателей набиралось слишком много), урны использовались прозрачные. Веб-камеры имелись, и члены комиссии за день несколько раз повторяли, что «работают под камерами», в которые «всё видно». Насколько они сами в это верили, осталось неясным.

Участок размещался в ДК «Маяк», его работники и были членами комиссии. Председатель комиссии производила двойственное впечатление. Мне до сих пор кажется, что она не колеблясь попыталась бы выгнать нас с участка и «нарисовать» в протоколе нужные цифры, получи она такую команду от начальства. Впрочем, это не более чем субъективное ощущение. На самом деле комиссия работала в целом честно, но при этом нарушила буквально все положения закона, какие только смогла нарушить без существенных последствий для себя. Поскольку до откровенной фальсификации итогов голосования дело не дошло (о голосовании по открепительным напишу ниже), напрашивается вывод, что председательнице было просто лень соблюдать процедуру. Кроме того, ей, конечно, хотелось продемонстрировать, «кто здесь хозяин»,— это было хорошо заметно по её поведению. Нас, наблюдателей, она явно воспринимала как досадную помеху, хотя вслух этого и не говорила.

Опечатывание урн в нарушение закона проводилось в 7:50, то есть ещё до открытия участка, в отсутствие избирателей. Тем не менее, урны были предъявлены наблюдателям, они действительно были пустые, их опечатали в нашем присутствии. Досрочного голосования на участке не проводилось. Переносные урны всё время оставались у нас на виду.

Выездное голосование прошло без нарушений. Всего на дому проголосовали 18 человек, реестр и заявления были оформлены надлежащим образом. Не было и махинаций с дополнительным списком, что стало приятной неожиданностью, поскольку голосование «рабочих, занятых на непрерывных производствах», по дополнительному списку без открепительных придумали именно к президентским выборам, и в Москве оно применялось на многих участках, в том числе и в нашем районе. Один из избирателей, проголосовавших у нас, передал нам бланк заявления о включении его в дополнительный список как занятого на непрерывном производстве; по его словам, руководство его фирмы требовало от всех работников подавать такие заявления, но он этого не сделал. На всякий случай мы записали его контактные данные и название фирмы.

По-настоящему серьёзное беспокойство нам доставило голосование по открепительным удостоверениям. Всего за день таким образом проголосовали 105 человек, включая комиссию, наблюдателей и полицейских. Несколько раз собирались большие группы избирателей с открепительными. Нам удалось отследить на улице дверь, из которой предположительно выходили и куда возвращались голосовавшие по открепительным, а наша мобильная группа один раз сумела «провести» девушку, проголосовавшую на нашем участке, до этой двери и далее до соседнего участка, где она попыталась проголосовать вторично, но задержать её не удалось (не успели заснять её на нашем участке). Что интересно — когда группа вернулась на наш участок и проверила данные той девушки по дополнительному списку, её там не оказалось. Мы посовещались с полицейскими, но так и не придумали, что ещё можно сделать. По нашей просьбе они раза три проверяли документы у людей, голосовавших по открепительным, однако всякий раз данные в паспорте и в самом открепительном совпадали. Таким образом, можно предположить, что нам всё-таки принесли некоторое количество «лишних» бюллетеней, но доказать это нам не удалось. В любом случае, при вскрытии урн никаких пачек обнаружено не было, а общее количество бюллетеней не расходилось существенно с нашими подсчётами.

Полицейские, надо сказать, вели себя корректно и в целом доброжелательно. В наши конфликты с председательницей не вмешивались. В день голосования дежурила та же смена, с которой мы успели познакомиться накануне в субботу, что тоже оказалось весьма кстати.

Избиратели в массе своей относились к нам индифферентно, но никаких нареканий с их стороны не было. Некоторые, увидев наблюдателей, интересовались, как идут дела, делились впечатлениями о декабрьских выборах на этом участке, хвалили за то, что ведём собственный подсчёт числа проголосовавших. Один на прощание попросил: «Не дайте им украсть наши голоса».

Председательница, напротив, держалась довольно агрессивно, особенно в первой половине дня. Несколько раз пыталась заставить меня отойти от урн, когда была моя очередь считать избирателей; один раз пыталась убедить меня в том, что я вообще не имею права вести этот подсчёт, поскольку такого пункта нет в списке прав представителя СМИ, содержащемся в законе о выборах. Пришлось вызвать нашу «скорую помощь» — в нашем районе действовала своя мобильная группа «Гражданина наблюдателя» во главе с нашим районным бригадиром в статусе члена территориальной избирательной комиссии с правом совещательного голоса. Председательница сперва вообще отказалась признать его полномочия, но после повторного предъявления документов смирилась. Тем не менее, как только группа уехала, она возобновила свои нападки. В конце концов мы снова вызвали «скорую» (ещё один раз они приезжали, когда ловили «карусельщицу» с открепительным). Но сразу после разговора с ними председательница опять попыталась отогнать меня от урн. Наш бригадир, не успевший ещё уйти с участка, не выдержал: «Вы хотите, чтобы мы насовсем здесь остались, чтобы Вы перестали срываться на наблюдателе?» Последовал гениальный ответ: «Это не наблюдатель, это представитель СМИ». Впрочем, услышав во второй раз угрозу «остаться здесь насовсем», председательница наконец угомонилась и больше на нас не нападала. Пыталась один раз демонстративно снимать меня на камеру, но, увидев, что я не реагирую, отстала.

При подсчёте голосов предусмотренная законом последовательность действий не соблюдалась, комиссия выполнила лишь некоторые наиболее важные требования: урны были вскрыты только после того, как был завершён подсчёт числа проголосовавших, а сортировка бюллетеней по кандидатам выполнялась одним человеком. Подсчёт рассортированных бюллетеней осуществлялся по всем кандидатам одновременно, в нарушение процедуры. В то же время комиссия не пыталась удалить нас с участка и не мешала нам снимать на видеокамеру весь процесс сортировки и подсчёта бюллетеней. Дело ограничилось лишь не имевшей юридических последствий личной обидой отдельных членов комиссии по поводу того, что мы их снимаем, хотя есть веб-камеры. Это только подтвердило наш вывод о том, что прямая фальсификация результатов в планы комиссии не входила, а замеченные нами нарушения объяснялись главным образом ленью и отчасти хамством. Члены комиссии — кроме разве что председательницы — по-видимому, просто не понимали, что мы действуем в рамках закона, а они — нет, или не придавали этому значения.

Всего к моменту окончания голосования в списки избирателей были внесены 1893 человека, для голосования на участке и на дому был выдан 1051 бюллетень, то есть явка составила 55,52 процента. В двух стационарных и двух переносных урнах было обнаружено 1037 бюллетеней, недостающие 14 бюллетеней избиратели, по-видимому, унесли с собой. Мы сами насчитали примерно 1005 человек, проголосовавших на участке, то есть с официальными данными существенных расхождений не было.

Недействительными признали 20 бюллетеней, председатель добросовестно предъявила их по одному членам комиссии и наблюдателям. Были среди них и явно нахнаховские, с галочками во всех клетках и разного рода надписями и рисунками (в том числе и фаллическими 😉 ) поверх текста, которые изрядно позлили некоторых не привыкших к подобному «бескультурию» членов комиссии и несколько оживили довольно напряжённый и изматывающий процесс сортировки бюллетеней. В один из бюллетеней была вписана фамилия Явлинского. Несколько бюллетеней оказались вовсе не заполненными; к чести председателя, их также признали недействительными, погасили в нашем присутствии и отразили в протоколе. Ещё четыре спорных бюллетеня, напротив, были признаны действительными (три за Путина, один — за Зюганова) и, в общем, не без оснований; в одном из них, к примеру, стояла галочка за Путина и минусы — во всех остальных клетках. С учётом этих тонкостей хотелось бы ещё раз напомнить тем читателям, кто в будущем захочет голосовать против всех, рекомендации, которые уже не раз озвучивались ранее:

• Уносить бюллетень с участка не имеет смысла! На подсчёт голосов это никак не повлияет, зато наблюдателям останется лишь догадываться о том, куда делись недостающие бюллетени.
• Ни в коем случае нельзя опускать в урну незаполненный бюллетень! Его могут заполнить за вас.
• Если хотите испортить бюллетень, лучше всего поставить галочки во всех клетках. Следует понимать, что любые перечёркивания и лозунги на полях могут произвести впечатление на комиссию и наблюдателей, но юридической силы не имеют. Если написанный на полях лозунг «В ЖО ПУ!» хотя бы краем заденет клетку за одного из кандидатов, такой бюллетень могут засчитать как голос за этого кандидата. Ставить галочки за всех кандидатов кроме одного тоже рискованно: если на участке не используются КОИБы, такой бюллетень могут засчитать как голос за того самого единственного кандидата. У нас был один такой бюллетень: галочки стояли во всех клетках кроме клетки за Путина, но поверх текста был написан антипутинский лозунг, и председательница согласилась признать бюллетень недействительным.

Результаты голосования:

1. Путин — 517 голосов из 1037 (49,86%);
2. Зюганов — 195 голосов (18,80%);
3. Прохоров — 190 голосов (18,32%);
4. Жириновский — 74 голоса (7,14%);
5. Миронов — 41 голос (3,95%).

Удивили низкие результаты у Жириновского и Миронова, оказавшихся в явных аутсайдерах. Почти одинаковые результаты у Зюганова и Прохорова были, в общем, ожидаемы. Путину до «победы» не хватило всего двух голосов, несмотря на махинации с открепительными.

Протокол составлялся в компьютере, монитор нам не показывали. Первый экземпляр был подписан надлежащим образом. Увеличенная форма протокола заполнялась не по ходу подсчёта голосов, а целиком после его окончания. Жалоб мы не подавали, поскольку были уверены, что со стороны самой комиссии фальсификаций не было. Председатель несколько раз выходила из помещения для голосования, однако сбежать с участка не пыталась, а копии протокола были нам выданы по первому требованию и заверены надлежащим образом. На подсчёт результатов муниципальных выборов мы не оставались, копии протоколов отвезли нашему бригадиру в ТИК, в ГАС «Выборы» результаты по нашему участку были введены правильно.

В целом результаты нас удовлетворили. Комиссия явно получила команду не «усердствовать», как и на большинстве московских участков. Грубых подтасовок не было. Нервотрёпки было много, но на многих других участках в нашем районе было гораздо хуже. Нам, по-видимому, выпал оптимальный вариант: повоевать всё-таки пришлось, но возникавшие проблемы оказались нам более или менее по силам. Что касается массового голосования по открепительным, то оно в этот раз было головной болью для всех наблюдателей, этот вид фальсификации особенно трудно доказать и пресечь. В любом случае, даже оно не смогло радикально повлиять на финальные итоги голосования по участку. Не знаю, что будет дальше, но эту высотку мы отстояли 🙂