McDermott K. Stalin: Revolutionary in an Era of War. Basingstoke; N. Y., 2006. xiv, 219 p. Опубликовано в реферативном журнале: Социальные и гуманитарные науки. Отечественная и зарубежная литература. Сер. 5, История / РАН. ИНИОН. Центр социальных науч.-информ. исслед. Отд. истории. М., 2008. № 3. С. 96—101.
МАК-ДЕРМОТ К. СТАЛИН: РЕВОЛЮЦИОНЕР В ЭРУ ВОЙНЫ
McDermott K. Stalin: Revolutionary in an Era of War. Basingstoke; N. Y., 2006. xiv, 219 p.
В своей книге Кевин Мак-Дермот даёт сжатый, но разносторонний обзор основных проблем истории сталинизма, подводя своеобразный итог исследованиям последних лет. Он отмечает (с. 2–6), что целый ряд вопросов ещё не получил достаточно полного и объективного решения; к их числу относятся такие проблемы как механизмы личной власти Сталина, роль его ближайшего окружения, соотношение идеологии и Realpolitik в деятельности генсека и многие другие. Кроме того, автор стремится показать всю противоречивость сталинского режима, буквально сотканного из парадоксов (массовая любовь к „вождю“ ― организатору Большого террора; возрождение в „революционном“ государстве традиционалистских ценностей; „всесильный диктатор“, зависимый от своего окружения; насаждение шовинизма при декларируемом интернационализме; „борьба за мир“ и подготовка к „неизбежной“ войне и т. д.), проследить истоки этих противоречий, роль личности Сталина в советской истории и влияние объективных факторов на поступки генсека.
В качестве теоретической основы изложения автор предлагает свою собственную „военно-революционную модель“ сталинизма. Согласно этому подходу, в политике Сталина доминировали два основных мотива: „революция“ (т. е. преобразование мира в соответствии с особым образом понимаемой марксистской теорией) и „война“ (имеется в виду своеобразный архетип войны и подготовки к войне; сюда относилась не только уверенность в неизбежности будущей войны с капиталистическим миром, но и отношение к социально-политическим процессам внутри СССР как к „классовой войне“, составившее, как подчёркивает автор, основу внутренней политики Сталина, включая и массовые репрессии). Не отрицая известный прагматизм сталинской политики, автор, однако, предостерегает от недооценки революционаристских мотивов в деятельности советского диктатора, считая подобный подход упрощённым.
Во введении к монографии К. Мак-Дермот характеризует (с. 6–7) также ещё одну теорию, сторонники которой предлагают интерпретировать деятельность Сталина исходя из специфики его мышления, типологически расположенного как бы на стыке культур, цивилизаций, эпох (Грузия ― Россия, Восток ― Запад, традиционализм ― модернизм), что и обусловливает его противоречивость. Хотя автор и отмечает, что подобный подход может оказаться весьма плодотворным в будущих исследованиях, в своей собственной книге он его не использует, поскольку, по его мнению, эта модель в своём нынешнем виде тяготеет к детерминизму и её применение может привести к отрицанию личной ответственности Сталина за преступления режима, что недопустимо.
Книга в целом построена по хронологическому принципу; основное внимание уделяется периоду с 1917 по 1953 год, то есть уже после возникновения советского государства, одним из руководителей которого стал Сталин. Тем не менее, в первой главе своего труда автор кратко останавливается на детстве и юности Сталина и далее ― на его участии в революционном подполье, уже в начале XX века. Он также рассматривает взаимоотношения Сталина с Лениным, роль будущего диктатора в событиях 1917 г. и в Гражданской войне. Останавливается он и на вопросе об истоках сталинской интерпретации марксизма.
Вторая глава монографии посвящена внутрипартийной борьбе 1920-х гг. Автор последовательно рассматривает её основные этапы в социально-экономическом, политическом и идеологическом контексте тех лет, а также анализирует взаимосвязи между политическими перипетиями и разработкой важнейших идеологических проблем описываемого периода: отношение к НЭПу, поиск оптимального пути к социализму, „построение социализма в одной, отдельно взятой стране“. Заключительный раздел главы ― «Почему Сталин?» ― содержит краткий анализ современных историографических дискуссий о причинах победы Сталина в борьбе с оппозицией. Сам К. Мак-Дермот соглашается в целом с точкой зрения К. Варда, отмечая, что «революция и гражданская война дали жизнь хаотической „политике постоянных крайностей“, к которой прекрасно подходили административные таланты и авторитарные наклонности Сталина» (с. 63).
В третьей главе анализируется сталинский сценарий модернизации России, реализованный в конце 1920-х ― начале 1930-х гг. Автор последовательно разбирает такие вопросы, как форсированная индустриализация, коллективизация, культурная революция. Он затрагивает и тему голода 1932–1933 гг. в т. ч. вопрос о его причинах и персональной ответственности Сталина. В особом разделе рассматривается советская национальная политика 30-х гг. Заключительный раздел третьей главы посвящён современным историографическим дискуссиям о применимости теории модернизации к политике Сталина.
Превращению Сталина из primus inter в непререкаемого „вождя“ посвящена четвёртая глава ― «Диктатор». Особое внимание уделяется Большому террору и последним объяснениям этого феномена в историографии. В течение 1930-х гг. природа власти Сталина основательно изменилась. Если в первые годы десятилетия он часто искал совета у своих коллег, действовал обычно, используя формальные каналы Политбюро как коллективного органа по выработке решений, то в течение 1936–1938 гг. Сталин утвердил себя как совершенно полновластный правитель, способный физически уничтожать своих коллег, друзей, даже близких родственников, ставить любого выжившего в полную зависимость от себя. Он не терпел противодействия, пренебрегал Политбюро и правил через неформальные подкомитеты, часто решал вопросы на пьяных сборищах на своей даче. Его непостоянство стало даже более явным после войны, когда политика в его окружении, казалось, выродилась в почти византийское переплетение интриг, предательства и заискивания перед „вождём“. Автор обсуждает также вопрос о пределах личной власти Сталина. Особый ― заключительный ― раздел посвящён культу личности генсека.
В пятой главе К. Мак-Дермот анализирует роль Сталина во Второй мировой войне. Он затрагивает довольно широкий круг вопросов, таких как советская внешняя политика в предвоенное десятилетие, отношение Сталина к поступающим данным разведки о готовящейся нацистской агрессии, современные дискуссии о военных приготовлениях СССР весной-летом 1941 г. Рассматривается также деятельность генсека во время Отечественной войны 1941–1945 гг. Отдельно анализируется эволюция культа личности Сталина в годы войны, в т. ч. миф о его „военном гении“. Заключительный раздел главы посвящён противоречиям советской внутренней политики военных лет, сочетавшей относительное смягчение режима в отдельных сферах общественной жизни с новыми волнами репрессий.
Последняя глава монографии посвящена главным образом послевоенному сталинизму. Автор, в частности, рассматривает такие вопросы, как возобновление жёсткой репрессивной политики в послевоенные годы, попытки Сталина руководить наукой и, наконец, внешняя политика СССР в период начавшейся Холодной войны. В особом разделе рассматривается политика Сталина по отношению к Коминтерну в 1920-е ― 1930-е гг. Заключительный раздел главы посвящён смерти Сталина. К. Мак-Дермот вкратце останавливается и на вопросе о страхе смерти, который, по-видимому, преследовал „вождя“ на протяжении многих лет. Он отмечает, что Сталин, своими чистками создавший в СССР атмосферу всеобщего страха, фактически сам оказался жертвой собственной системы.
В заключении автор останавливается на трёх важнейших темах: центральном значении войны и революции в биографии Сталина и истории сталинизма, дискуссии о „вожде“ как о „слабом диктаторе“ и вопросе об историческом наследии Сталина для его непосредственных преемников и для дальнейшей истории СССР.
К. Мак-Дермот многократно подчёркивает, что деятельность Сталина нельзя объяснить одним лишь властолюбием генсека, равно как и его предполагаемой паранойей. По мнению автора, „эти явления, несомненно, имели место, однако Сталин руководствовался скорее гремучей смесью идеологии и защиты на практике революционных целей в непредсказуемом мире, который постоянно грозил войной, кризисами и контрреволюцией“ (с. 162). Поэтому наиболее адекватной ему представляется именно „военно-революционная модель“ сталинизма, согласно которой революционная идеология и ориентация на неизбежность войны составили тот стержень, на котором основывалось политическое мышление советского диктатора. Ещё в начале своей политической карьеры Сталин воспринял идеи Ленина о непримиримой классовой борьбе и коммунистической партии как организации профессиональных революционеров, „воинов революции“, что во многом предопределило стиль его политики, нацеленной на принуждение всего общества к построению „светлого будущего“. После большевистской революции к этому добавилось стремление защитить её завоевания. Автор также отмечает, что советское государство возникло в условиях Первой мировой войны, пережило Гражданскую войну и в дальнейшем оказалось в международной изоляции, что породило представление о враждебном „капиталистическом окружении“ и убеждённость в неизбежности новой войны. Реакцией Сталина на эту предполагаемую угрозу стала попытка осуществить „революцию сверху“: форсированную индустриализацию, чтобы подготовиться к будущей войне, и массовые репрессии, направленные против мнимых внутренних врагов. Результатом Отечественной войны 1941–1945 гг. было не только отражение нацистской агрессии, но и „экспорт революции“ ― советизация Восточной Европы. Наконец, начавшаяся Холодная война способствовала дальнейшей милитаризации СССР и новому этапу репрессий эпохи позднего сталинизма. Таким образом, „военные“ и „революционные“ мотивы пронизывают всю деятельность Сталина, и „военно-революционный“ подход, по мнению автора, хотя и не даёт ответов на все вопросы, тем не менее позволяет проследить историю сталинизма как целостный процесс.
Преемникам Сталина досталась в наследство выстроенная им социально-политическая и экономическая система, неэффективность которой в 1953 г. была уже очевидной для нового руководства. Проблема, однако, состояла в том, что созданная Сталиным „командная экономика“, построенная на концепциях индустриализации, выработанных ещё в XIX веке, перестала быть конкурентоспособной в постиндустриальную эпоху, а к системным преобразованиям советское руководство оказалось неготовым. В то же время преступления сталинского режима дискредитировали само учение марксизма-ленинизма, приверженцем которого объявлял себя в своё время Сталин. Не случайно брежневское руководство в 1960-е ― 1970-е гг. попыталось, по возможности, не вспоминать о Сталине, чтобы не провоцировать неприятных вопросов. Однако, как показали последующие события, конец советской системы был уже лишь делом времени. Таким образом, заключает автор (с. 167), Сталин, посвятивший свою жизнь воплощению коммунистической утопии, своей же собственной политикой заложил условия для её последующего крушения.
М. М. Минц