Опубликовано в реферативном журнале: Социальные и гуманитарные науки. Отечественная и зарубежная литература. Сер. 5, История / РАН. ИНИОН. Центр социальных науч.-информ. исслед. Отд. истории. М., 2015. № 4. С. 101—103.
ТИРАДО И. ДЕРЕВЕНСКИЙ АВАНГАРД КОМСОМОЛА: МОЛОДЁЖЬ И ПОЛИТИКА В ДЕРЕВНЕ В ПЕРИОД НЭПа
TIRADO I. The Komsomol’s village vanguard: youth and politics in the NEP countryside // Russ. rev. — Syracuse (N. Y.), 2013. — Vol. 72, N 3. — P. 427—446.
Статья Изабел Тирадо (Университет им. Уильяма Патерсона, Уэйн, Нью-Джерси, США) в Russian Review посвящена истории сельского комсомола в период НЭПа, автор анализирует самосознание сельских активистов, их роль в реализации новой аграрной политики советского государства, взаимоотношения с односельчанами и с городскими организациями ВЛКСМ1. Она отмечает, что тема сельской молодёжи и сельского комсомола до сих пор практически полностью игнорируется исследователями, «несмотря на то, что большинство населения в крестьянской по преимуществу стране было моложе 25 лет, а большинство комсомольских организаций с 1924 г. находились в сельской местности» (с. 428). В условиях политики примирения с деревней сельские комсомольские организации выполняли роль своего рода буфера между крестьянами и государством. Участники этих организаций считали себя коммунистическим авангардом деревни, были убеждены в собственной исторической миссии по преодолению её отсталости, по созданию подлинно советского крестьянства. Представители старших поколений, напротив, рассматривали комсомол как своеобразный суррогат большевистской партии и относились к нему с недоверием. Двойственным было и отношение городских комсомольцев: они опасались, что рост числа сельских организаций приведёт к окрестьяниванию комсомола, утрате им своей пролетарской основы.
Создание сети сельских организаций комсомола началось в 1924 г., после первого кризиса, связанного с «ножницами цен». Зная о растущей активности сельской молодёжи, партийное руководство попыталось сделать именно комсомол связующим звеном, «смычкой» между деревней и городом, возложив на него ответственность за «перевоспитание» деревни в коммунистическом духе и за налаживание отношений между крестьянством и рабочим классом. Наибольшее внимание уделялось созданию комсомольских организаций в тех местностях, где ещё не было партийных ячеек; была поставлена задача довести число комсомольцев до 2 млн. По сути это означало радикальную перестройку ВЛКСМ, который до начала 1920‑х годов представлял главным образом городскую молодёжь и был скорее организацией для избранных, а не массовым движением. Новая политика вызвала недовольство как в городских организациях комсомола, так и в центральном аппарате, чему способствовали сохраняющиеся предубеждения против НЭПа в целом. Сельские комсомольцы в городе неизменно воспринимались как «менее образованные, неопытные, более бедные — слишком многочисленные, слишком крестьяне и следовательно, политически неблагонадёжные» (с. 432, выделено в тексте). К тому же рост численности ВЛКСМ не только сделал его главным инструментом для рекрутирования новых членов партии, но и способствовал его бюрократизации, отчуждению руководящей верхушки от рядовых комсомольцев и усилению зависимости от партийного руководства.
В ряды сельских комсомольцев вливались в первую очередь либо политические активисты, либо молодые селяне, заинтересованные в образовании и участии в культурных мероприятиях. Особую прослойку составили молодые домохозяева, не зависевшие от старших членов семьи и благодаря этому имевшие возможность вести хозяйство в соответствии с новейшими агротехнологиями, которые также пропагандировались комсомолом. Последние, впрочем, уже с 1927 г. вызывали подозрение как новые кулаки.
Результаты деятельности комсомола в деревне в 1920‑е годы автор оценивает как двойственные. С одной стороны, создание автономной сети сельских организаций способствовало притоку в ВЛКСМ новых членов, число которых к 1928 г. действительно приблизилось к 2 млн., что можно рассматривать как несомненный успех. С другой стороны, сельские активисты, лучше знавшие проблемы деревни, чем их городские соратники, оказались не в состоянии «перевоспитать» своих односельчан в том духе и в те сроки, на которые рассчитывали вышестоящие инстанции. Кризис хлебозаготовок конца 1920‑х годов воспринимался как свидетельство провала проводившейся до этого политики по отношению к крестьянству, в том числе и деятельности сельских комсомольцев. Вкупе с давними антикрестьянскими предубеждениями, преобладавшими в партии и в городских организациях ВЛКСМ, это привело к тому, что на VIII съезде ВЛКСМ в 1928 г. разделение на городские и сельские организации было упразднено. Сельские активисты принимали активное участие во многих кампаниях периода «великого перелома», но руководящая роль в комсомольских организациях на этом этапе принадлежала уже выходцам из города.
М. М. Минц
1Название «Всесоюзный ленинский коммунистический союз молодёжи» (ВЛКСМ) было принято в 1926 г. С момента своего создания в 1918 г. и до 1924 г. организация называлась «Российский коммунистический союз молодёжи», в 1924—1926 гг. — «Российский ленинский коммунистический союз молодёжи». — Реф.