Jacobs A. Contact and control: Americans visit the Soviet Union, 1956–1985: Ph. D. thesis / Indiana University. — [S. l.], 2019. — VI, 297, [3] p.: ill. — Режим доступа: по подписке. — URL: https://search.proquest.com/docview/2320973754 (дата обращения: 22.04.2021).
В диссертации Эндрю Джейкобса исследуется опыт американских граждан, посетивших СССР с середины 1950‑х годов, когда его границы частично приоткрылись для зарубежных гостей, до начала Перестройки. Число иностранцев, в том числе и американцев, приезжавших в Советский Союз, неуклонно росло: если в 1956 г. страну посетили только 2565 американцев, то в 1970 г. — уже 66 365 (с. 16). Параллельно, однако, обозначилось и фундаментальное противоречие между интересами самих иностранных посетителей и принимающей стороны. Иностранцы в большинстве своём стремились увидеть не только хозяйственные, научные и прочие достижения Советского Союза, но и жизнь его обитателей. Советские чиновники, напротив, навязывали приезжающим достаточно жёсткую экскурсионную программу, стараясь по возможности ограничить их контакты с простыми гражданами за пределами сугубо пропагандистских мероприятий, на которых советскую сторону представляли тщательно отобранные «правильные» участники. Подобные усилия диктовались не только стремлением создать у гостей преувеличенное представление о демократичности советского государства и высоком уровне жизни его населения, но и желанием оградить своих сограждан от «опасного» влияния со стороны иностранцев. Зачастую это вызывало эффект, противоположный ожидаемому: многие иностранцы чувствовали себя обманутыми и прекрасно осознавали, что им пытаются показать «лакированный» образ советской действительности, тем более что у них как правило имелась возможность хотя бы частично познакомиться и с негативными её сторонами (например, с чёрным рынком). В диссертации показаны результаты данной политики.
Автор использует документы восьми архивов (пяти американских, двух российских и Эстонского национального архива), а также значительный массив опубликованных источников: советскую и американскую периодику, путеводители, воспоминания, травелоги и др.
Диссертация состоит из введения, шести глав и краткого заключения. В первой главе приводится общий обзор основных мотивов, побудивших советское руководство открыть границы для зарубежных туристов, а также студентов, и основных проблем, связанных с их пребыванием в стране. Последующие главы посвящены отдельным категориям американских граждан, посещавших СССР. Главным образом автора интересует опыт молодых американцев. Этот вопрос анализируется во второй главе диссертации; кроме того, в третьей главе подробно рассматриваются стажировки американских студентов в Советском Союзе в 1950‑е — 1960‑е годы, в четвёртой главе — советско-американская молодёжная конференция в Минске в 1972 г. Оставшиеся две главы посвящены персональному опыту Анджелы Дэвис и Саманты Смит, посетивших нашу страну соответственно в 1972 и 1983 гг.
В конце 1940‑х — начале 1950‑х годов Советский Союз был практически полностью закрыт для иностранцев. Возобновление туристических поездок в середине 1950‑х годов, после смерти Сталина, совпало по времени с бурным ростом организованного туризма, в том числе международного, во всём мире и в целом органично вписалось в этот тренд. Советское руководство рассчитывало использовать туристическую отрасль для диверсификации источников иностранной валюты, что согласуется с общим курсом второй половины 1950‑х — 1960‑х годов на повышение экономической эффективности народного хозяйства. В идеологическом отношении привлечение иностранных туристов рассматривалось как важный канал для укрепления репутации СССР за рубежом — иными словами, как инструмент мягкой силы, и в этом смысле является одной из составляющих т. н. культурной Холодной войны (взаимное стремление обеих противоборствующих политических систем использовать культурные обмены как способ представить себя в лучшем свете по сравнению с противоположной стороной). При этом, если в 1920‑е — 1930‑е годы Советский Союз посещали в основном рабочие делегации и сочувствующие большевикам западные интеллектуалы, то теперь основную массу приезжающих составляли простые граждане западных стран, для которых туризм ассоциировался прежде всего с отдыхом, развлечением и удовлетворением собственного любопытства. Для советской стороны это создавало немалые трудности, поскольку посетители, как правило, были не готовы к столкновению с низким качеством обслуживания в гостиницах и ресторанах, ограничениями на свободу передвижения, запретами на фотосъёмку и т. д., равно как и к тому, что основная часть поездки будет потрачена на организованный осмотр строго определённых достопримечательностей, посещение «образцово-показательных» предприятий и деревень, а также участие в различных официальных мероприятиях, больше похожее на работу или учёбу, чем на отдых. Непривычное поведение самих иностранных туристов и студентов, в свою очередь, вызывало настороженное отношение властей, вплоть до подозрений в шпионаже.
Американское правительство в годы маккартизма также с большим подозрением относилось к посетителям из СССР и опасалось, что поездки американских граждан в Советский Союз могут сделать их лёгкой добычей советской пропаганды. К середине 1950‑х годов эти опасения по большей части ушли, однако международный туризм по-прежнему рассматривался как инструмент политического влияния, поэтому Государственный департамент продолжал требовать от туристов, чтобы они «правильно» вели себя за границей, особенно в СССР. Аналогичным образом финансируемые государством организации, отвечавшие за студенческие обмены, старались направлять в Советский Союз лишь достаточно «благонадёжных» студентов и также пытались регулировать их поведение во время стажировок. В подобной ситуации поездка в СССР не только могла сопровождаться конфликтами с принимающей стороной из-за её стремления держать иностранных посетителей под постоянным контролем, но и означала выход из-под контроля своих собственных властей.
Как показывают собранные автором материалы, молодые американцы, приезжавшие в СССР в качестве туристов или для обучения на языковых курсах, были заинтересованы прежде всего в том, чтобы лучше узнать страну и завести новых друзей, предполагая, что такие связи между двумя сверхдержавами помогут преодолеть внешнеполитические разногласия. Те, кому действительно удавалось пообщаться с простыми советскими гражданами, в дальнейшем, как правило, положительно оценивали результаты своей поездки. Политика советских чиновников по ограничению контактов между иностранной молодёжью и местным населением, таким образом, прямо противоречила исходной установке на использование международного туризма для улучшения репутации СССР в западном мире. Автор предполагает, что в числе прочих причин это могло быть обусловлено разным пониманием дружбы как таковой, поскольку в Советском Союзе внешними проявлениями «дружбы народов» считались скорее официальные связи между организациями и коллективами, а не персональные дружеские отношения между отдельными людьми, живущими в разных странах. Этим же объясняется неудачный опыт многих молодых американцев, не имевших возможности посетить СССР и безуспешно пытавшихся найти там друзей по переписке.
Американские студенты и аспиранты, обучавшиеся в советских университетах по обмену, находились в ином положении, нежели туристы: «Если не считать московских корреспондентов и работников посольства, то иностранные студенты были в числе немногих групп иностранцев, которые могли бы сказать, что они действительно живут в Советском Союзе» (с. 126, выделено в тексте). Это позволяло им гораздо подробнее изучить советский образ жизни и глубже понять устройство советского общества — неслучайно одним из последствий студенческих обменов в американской науке стала нарастающая критика тоталитарной модели. В то же время студенты сталкивались и с дополнительными проблемами — от ограничений на ведение исследовательской работы до повышенного внимания спецслужб, причём не только советских, но и американских, хотя Межуниверситетский комитет по грантам на поездки (IUC, предшественник созданного в 1968 г. и существующего до сих пор Совета международных исследований и обменов — IREX), отвечавший за студенческие обмены с американской стороны, и пытался пресечь попытки вмешательства в реализацию этой программы со стороны ЦРУ и ФБР. Большинство американских студентов, проходивших стажировку в СССР, были историками или филологами; представителей естественных и технических наук такая возможность почти не привлекала. С советской стороны в США обучались, напротив, в основном студенты технических и естественнонаучных специальностей, что отражало интерес партийной элиты к американским научным достижениям и технологиям.
Советско-американская молодёжная конференция 1972 г. в Минске, вопреки первоначальному замыслу, скорее укрепила взаимные стереотипы, нежели способствовала их преодолению. Сыграли свою роль не только обычные для советской стороны попытки ограничить контакты между иностранцами и местным населением, но и различия в составе делегаций. Поскольку в СССР «молодёжью» официально считались лица в возрасте до 30 лет (членство в комсомоле продолжалось до 28 лет), советская делегация состояла в основном из комсомольцев старше 20 лет и молодых коммунистов. В американскую делегацию, напротив, вошли главным образом студенты, они были в среднем на 10 лет моложе своих советских собеседников. Кроме того, в большинстве своём это были достаточно радикально настроенные молодые люди: сказались предпочтения советских организаторов при отборе участников. Американские делегаты не были едины в своих политических взглядах, часто вступали в споры не только с советскими участниками конференции, но и друг с другом и в целом довольно критически оценивали политику собственного правительства. Идеологическое единство советской делегации, её подчёркнутая лояльность по отношению к партийному руководству на этом фоне выглядели явным конформизмом. Сама стилистика мероприятия также не соответствовала ожиданиям американских гостей, которые предпочитали открытые дискуссии и свободное общение с другими участниками, тогда как организаторы с советской стороны гораздо большее значение придавали официальным докладам с заранее утверждённым текстом. Эти проблемы сохранялись и на последующих аналогичных конференциях.
Подробно описывая визит А. И. Дэвис в СССР в 1972 г., автор среди прочего показывает его исторический и международный контекст. Как он отмечает, «распространённость расизма в США оставалась одним из величайших уязвимых мест страны» (с. 209), чем активно пользовались советские пропагандисты. Это позволяло им хоть как-то противодействовать западной критике СССР в связи с репрессиями против диссидентов, государственным антисемитизмом и другими нарушениями прав человека. Это же обеспечило Советскому Союзу симпатию чернокожих американцев, которые рассматривали его не просто как страну, искоренившую расизм, но и как потенциального союзника, сотрудничество с которым позволит им вывести борьбу с расовой дискриминацией на международный уровень. Поездка Дэвис в СССР, таким образом, оказывается в одном ряду с «предшествующими визитами афроамериканцев в 1930‑е годы и других искателей утопии» (с. 233). Автор также обращает внимание, что программа этой поездки среди прочего включала в себя посещение республик Средней Азии, которые советское руководство пыталось представить как своеобразный «внутренний Третий мир» и наглядное подтверждение успехов своей национальной политики.
Аналогичным образом — с подробным анализом общего исторического и политического контекста — в диссертации описывается и визит в СССР 11‑летней С. Р. Смит и её родителей в 1983 г. Как отмечает автор, демонстрация собственного «миролюбия» являлась отдельной и довольно важной составляющей советской пропаганды. В начале 1980‑х годов, на фоне очередного обострения Холодной войны, к общей установке на формирование позитивного образа СССР как миролюбивой державы добавилась и более конкретная политическая задача — противодействие развёртыванию американских ракет средней и меньшей дальности в Западной Европе. К участию в соответствующих кампаниях активно привлекались и дети; борьба за мир, таким образом, пересекалась со стремлением подчеркнуть особую заботу государства о подрастающем поколении. Важное значение в пропаганде советского «миролюбия» придавалось также приезжающим в страну иностранцам, однако на практике это обычно сводилось к организованному посещению военных мемориалов и другим официальным мероприятиям с заранее утверждённой программой. Любые попытки зарубежных активистов организовать на территории СССР какие бы то ни было собственные мероприятия с антивоенной повесткой пресекались властями, что вызывало разочарование тех иностранцев, кому довелось с этим столкнуться. Поездка семьи Смитов по Советскому Союзу, соответственно, также была обставлена скорее как официальное мероприятие в рамках кампании против развёртывания евроракет, хотя саму Саманту на этом этапе гораздо больше интересовала возможность познакомиться с советскими детьми. Положительные впечатления Смитов от этой поездки, по мнению автора, являлись безусловным успехом советской стороны, свидетельствующим о том, что «кремлёвский пропагандистский аппарат был ещё в состоянии одерживать победы даже в 1980‑е годы» (с. 276). В то же время образ Саманты очевидно и довольно резко контрастировал с распространённым в те годы демонизированным представлением о Соединённых Штатах и об американцах; таким образом, её поездка имела и самостоятельное значение, способствуя преодолению стереотипов Холодной войны.