Communism and hunger: The Ukrainian, Chinese, Kazakh, and Soviet famines in comparative perspective / Еd. by A. Graziosi, F. E. Sysyn. — Edmonton (Toronto): Canadian Institute of Ukrainian Studies Press, University of Alberta: University of Toronto Press, 2016. — VIII, 158 p.: ill.
Сборник статей под редакцией Андреа Грациози (Неаполитанский университет имени Фридриха II) и Франка Сисина (Канадский институт украинских исследований Альбертского университета) посвящён сравнительной истории случаев массового голода в сталинском СССР (1931–1933) и в маоистском Китае (1959–1961). Сборник подготовлен по материалам одноимённой научной конференции, состоявшейся 26–27 сентября 2014 г. в Университете Торонто. Как отмечается в предисловии, история массового голода в социалистических странах изучена уже довольно подробно, однако её сравнительный анализ находится пока лишь на начальной стадии. Организаторы конференции рассчитывали, что она поспособствует дальнейшему налаживанию диалога между специалистами в данной области. Сборник состоит из шести статей и сопровождается избранной библиографией по изучаемой проблематике.
Авторы первых трёх статей сосредоточились на отдельных странах и регионах. Николя Верт (Институт современной истории при Национальном центре научных исследований, Франция) анализирует социально-экономическую, в том числе продовольственную, политику советского руководства в 1928–1933 гг., следствием которой и стал массовый голод на Украине, в Казахстане и в нескольких регионах РСФСР (Кубань, Поволжье, Центрально-Чернозёмный регион). Общий дефицит продовольствия в стране возник ещё в 1928 г. на фоне свёртывания НЭПа, однако главным толчком к массовому голоду стала коллективизация, сопровождавшаяся грабительским по своим масштабам изъятием сельскохозяйственной продукции по колхозам. Автор приходит к выводу, что основным мотивом Сталина и его окружения было стремление использовать ресурсы деревни на нужды индустриализации. Дополнительным мотивом являлось использование голода в качестве политического оружия: как на региональном уровне — против мнимой «националистической» угрозы на Украине и с целью скорейшего насильственного преодоления «отсталости» населения в Казахстане, так и в масштабах всего Союза — против «неблагонадёжной» части крестьянства, «саботирующей» социалистические преобразования в деревне. Неизбежная гибель людей при этом цинично рассматривалась как допустимая цена на пути к светлому будущему.
Статья Сары Кэмерон (Мэрилендский университет в Колледж-Парке) посвящена современной историографии голода в Казахстане. Вплоть до недавнего времени эта тема, особенно на Западе, привлекала лишь ограниченное внимание историков, несмотря на то, что голод 1930–1933 гг. уничтожил четверть населения недавно образованной Казахской АССР, в том числе треть от общего числа казахов, сделав их меньшинством на собственной земле (общее число жертв оценивается в 1 млн. 500 тыс. человек, в т. ч. 1 млн. 300 тыс. казахов). Завершает статью краткий обзор возможных направлений дальнейших исследований в данной области.
В статье Чжоу Сюнь (Университет Эссекса) описывается голод 1958–1962 гг. в Китае. Автор успела в 2006–2011 гг. поработать в китайских партийных архивах, в том числе местных, до того как они были снова закрыты для исследователей с очередной сменой политического руководства. Опубликованный ею в 2012 г. сборник «Великий голод в Китае, 1958–1962» (около 100 документов в английском переводе) представляет собой, таким образом, поистине уникальный исторический источник, поскольку в самой КНР история голода до сих пор замалчивается. В эти же годы Чжоу удалось собрать значительное количество интервью жителей различных провинций Китая, переживших голод (опубликованы в 2014 г.). В своей статье она даёт краткий обзор тех дополнительных подробностей, которые можно узнать из этих материалов.
В следующих трёх статьях проводится сравнительный анализ голода в СССР и в Китае. Французский китаист Люсьен Бианко (Высшая школа социальных наук) и А. Грациози, как специалист по Советскому Союзу, в своих статьях прослеживают черты сходства и различия между двумя катастрофами. Они рассматривают такие факторы, как роль политических лидеров, отношения между центром и провинциями, позиция большевиков и маоистов по отношению к крестьянству, национальный состав жертв и т. д.
Наконец, Никколо Пьянчола (Университет Линнань, Гонконг) проводит сравнительный анализ голода начала 1930‑х годов в Казахстане и ситуации, сложившейся в 1958–1962 гг. в окраинных провинциях Китая, где также преобладало скотоводство. Автор рассматривает скотоводческие регионы Средней и Центральной Азии как единое пространство, транснациональная история которого ещё ждёт своего исследователя. Применительно к проблематике искусственного голода в XX столетии такие исследования, по мнению Н. Пьянчола, могут развиваться по двум направлениям: изучение экономических и социальных процессов в Центральной Евразии в общем контексте социально-политической истории СССР и Китая и исследование взаимосвязей и взаимного влияния между скотоводческими регионами этих государств (а также Монголией, которая также являлась скотоводческой страной и входила в сферу влияния Советского Союза).
Опубликовано в реферативном журнале: Социальные и гуманитарные науки. Отечественная и зарубежная литература. Сер. 5, История. 2018. Спецвыпуск. С. 108–110.