Merridale C. Culture, Ideology and Combat in the Red Army, 1939–45 // Journal of Contemporary History. 2006. Vol. 41. № 2. P. 305–324. Опубликовано в реферативном журнале: Социальные и гуманитарные науки. Отечественная и зарубежная литература. Сер. 5, История / РАН. ИНИОН. Центр социальных науч.-информ. исслед. Отд. истории. М., 2009. № 1. С. 59—61.
МЕРИДЕЙЛ К. КУЛЬТУРА, ИДЕОЛОГИЯ И БОЙ В КРАСНОЙ АРМИИ, 1939–1945
Merridale C. Culture, Ideology and Combat in the Red Army, 1939–45 // Journal of Contemporary History. 2006. Vol. 41. № 2. P. 305–324.
Реферируемая статья Кэтрин Меридейл (профессор современной истории колледжа Королевы Марии Лондонского университета) посвящена историко-психологическим аспектам участия Красной армии во Второй мировой войне и прежде всего мотивациям советских солдат в бою. Автор отмечает, что данная проблематика до сих пор не привлекала должного внимания исследователей ― как на Западе, так и в самом СССР. На Западе игнорированию этой темы препятствовало специфическое отношение к советской армии и советским солдатам ― почти апологетическое в период войны и в первые послевоенные годы и, наоборот, ― критическое, настороженное в эпоху Холодной войны. В советской историографии вопросы военно-исторической психологии не ставились из-за их несоответствия господствующей идеологии. Эта тенденция не исчерпана окончательно до сих пор, тем более, что, как резонно замечает автор, память о войне 1941–1945 гг. сохраняет исключительное значение для национального самосознания россиян, особенно в условиях кризиса ценностей, характерного для постсоветского времени.
Отдельную проблему составляет крайне скудная источниковая база для исследований в области военно-исторической антропологии и психологии. Значительная часть советских архивных документов до сих пор остаётся засекреченной, что серьёзно ограничивает возможности историков и открывает простор для разнообразных спекуляций. И всё же круг доступных источников довольно широк: в числе прочих автор анализирует письма с фронта, дневники, рассекреченные документы политорганов и, конечно, материалы устной истории (около 200 интервью собрала сама К. Меридейл). Однако информация, сообщаемая перечисленными источниками о чувствах, которые их авторы испытывали в бою, крайне скудна. Тем не менее, внимательный анализ имеющихся данных позволяет сделать определённые выводы.
Собственно психологическим мотивациям советских воинов посвящён второй раздел статьи, содержащий краткий, но насыщенный обзор наиболее важных проблем, относящихся к этой теме. Внутренний мир солдата Отечественной войны был сложным и противоречивым, не умещаясь в рамки официальной идеологии (симптоматичен, к примеру, существовавший во время войны запрет на коллекционирование армейского фольклора, особенно шуток, многочисленные записи которых, кстати, в изобилии отложились в германских архивах). Тем не менее, автор отмечает, что идеология играла довольно важную роль в самосознании красноармейцев, облегчала определение своего места в происходящих событиях. Массовый патриотизм также имел большое значение, хотя его содержание во многом отличалось от стереотипов, навязываемых пропагандой: любовь к „своей“ земле, местности, улице, дому, тревога за собственную семью и школьных друзей были гораздо важнее для солдат, нежели официозные рассуждения о пролетарском, коммунистическом характере и сознании. Однако непосредственно в бою на первый план выходили иные мотивы.
Прежде всего автор останавливается на влиянии самого факта призыва в действующую армию. Многие фронтовики впоследствии вспоминали, что переодевание в военную форму воспринималось как некий водораздел, потеря прежней личности, переход в другой мир ― довольно грубый, жёсткий, часто жестокий, со своей специфической культурой, мироощущением, характерным чёрным юмором, подкреплявшим фаталистическое осознание отсутствия иного выбора, что также играло существенную роль в бою: элементарный инстинкт самосохранения, стремление выжить влияли на поведение советских солдат ничуть не меньше, чем прочие обстоятельства. Не менее важным фактором был и страх, различные формы которого (страх перед противником, перед особистами и бойцами заградотрядов, наконец, страх, который испытывали сами офицеры госбезопасности перед собственными вооружёнными согражданами), составлявшие сложную и запутанную систему, также подробно анализируются автором. Наконец, на протяжении всей войны возрастало значение таких мотивов как накопление знаний и боевого опыта, улучшение снабжения по мере того, как решались экономические затруднения, чувство фронтового товарищества, ненависть к противнику, обусловленная жестокостью гитлеровцев. Со временем, особенно с середины 1943 г. добавилось чувство гордости от одержанных побед. Впоследствии, уже в 1944–1945 гг., неожиданно сильным оказался и другой мотив ― мщение. Автор особо отмечает, что жажда мести в этот период вполне целенаправленно нагнеталась официальной пропагандой, поскольку по мере того, как советские войска приближались к довоенным границам Союза, всё больше бойцов считали свою задачу ― защиту отечества ― выполненной, что подрывало волю к дальнейшему наступлению на противника. О последствиях пропаганды мщения советское руководство в дальнейшем предпочитало умалчивать.
Имели место и другие факторы, которые также рассматриваются в рецензируемой статье, что позволяет составить довольно разностороннее представление о внутреннем мире советских солдат, их самоощущении и психологических мотивациях. Какими бы сложными и противоречивыми они ни были, подчёркивает К. Меридейл в завершение своей статьи, это нисколько не умаляет уважения к павшим и выжившим. „Иван“ был прежде всего человеком ― вопреки представлениям нацистов ― и понимание его чувств и мыслей гораздо важнее сохраняющихся идеологических штампов. То, что фронтовики, вернувшись домой из жестокого мира войны, сумели прожить долгую мирную жизнь, по мнению автора,― «тоже в своём роде триумф».
М. М. Минц